Эта неординарная, яркая, как вспышка молнии, женщина родилась в 1968 году в Яранске. Стихи начала писать еще в школьные годы. После окончания третьей средней школы поступила на биолого-химический факультет Марийского Государственного университета.
Учительская работа. И — непрерывное творчество, стихи. О чем? О том, чем болит сердце и о чем невозможно молчать: о любви, о трудном поиске истины, о вечной проблеме добра и зла. Поэзия ее изумительно емка и образна.
Свои стихи Лариса перекладывает на музыку и исполняет их на гитаре. Как все истинные поэты, она удивительно тонкий и ранимый человек. Стихи ее — словно обнаженный нерв, и, как к исповеди, только с чистым сердцем и чистой душой прикасаются к ним читатели...
Творчество поэтессы нашло своих поклонников не только в Яранске, но и в области.
|
У деревянной крашеной сторожки, Где начинают свой неспешный путь Кладбищенские узкие дорожки, Сидит старуха и худую грудь Знаменьем крестным часто осеняет. И пальцы узловатые дрожат, Когда в них кто-то бережно роняет Монету или две. Упрямо сжат Беззубый рот. Глаза темны и влажны. Из-под платка — клочок седых волос. Сидит у ног неторопливых, важных Прохожих. У венков, цветов и слез. Растает поволока глаз печальных, И сгорбленная выгнется спина, Когда, заслышав гул речей прощальных, Подачки щедрой будет ждать она. И целовать сочувствующим руки, Благословлять. А где-то далеко Обласканные, выросшие внуки В воскресный день в церквушке городской, Расставив свечи, поклонясь иконам И стен великолепье оглядев, Покинут православный храм и скоро Вернутся к повседневной суете. Умрет старуха, — острием ударит По струганой сосне убогий гвоздь, И ни один прохожий не подарит Ей памяти, венков, цветов и слез. |
|
Нет, он не скажет никому, Что ты так нравишься ему. И пусть не гордый, а простой, Но вслед тебе не крикнет «стой». Не будет по двору кружить, Балконы, окна, этажи Считать. Еще не станет он Звонками мучить телефон... И как-то вдруг замкнется круг Твоих разборчивых подруг. Вам в легком кружеве весны Недетские приснятся сны. Вас встретят важные дела... Ты не ждала, ты не звала, Ты очень даже ничего, — Так что за дело до него? И до того, что может он, Почти молясь на телефон, Не есть, не спать и думать вновь, Что это вот и есть любовь, И не признаться никому, Что ты так нравишься ему. |
|
Маэстро! Марш! Ее не стало. Ей наших слез не нужно, — встань. Всех слез, всех слез, поверь мне, мало, Чтобы ее оплакать. Та, Что жизнь свою несла, как к пашне Зерно несут, к чужим сердцам, Не слез ждала, землею ставши. Послушай песнь ее скворца, Еще взгляни, как солнце ало, Черны проталины. Как взрыв, Ее весна на город пала, В ее снега, в ее дворы. Они пропитаны, как кровью Бойца в бою спасенный стяг, Насквозь одной большой любовью. Ее. А слезы что? Пустяк. Где фраз ее покой и жженье? Но задержись хотя б на час, Воспела б жизни продолженье. Еще один, последний раз. |
|
Не нужна тебе вовсе синица в руках, Если сам ты рожден крылатым, Если рвется душа покружить в облаках. Я такой же была когда-то. И родными казались тогда небеса, А ветра поддавались взмахам. Были ливни стеной, Было солнце в глаза, Но почти не бывало страха. Только те, что привыкли Ходить по земле, Все давно за меня решили И парящих среди Облаков журавлей Разогнали в края чужие. И когда стал неслышен Призыв высоты, Сорвалась и упала в пыль я. И не стало небес, И не стало мечты, А потом перебили крылья. И теперь я, наверно, С землей заодно, Будто снова пришлось родиться. И взлететь не могу, Но синица со мной, И боюсь за свою синицу. |
|
Чтоб я пыталась ревновать! О нет. Ей, право, чести много. Ну, обнимал, ну целовал. И что? Мы все не без греха. Вот если б лед и недотрога, Тогда сдаюсь. А то — труха, Папье-маше с душой бумажной. Вот удивил так удивил! А, впрочем, позабавил даже. И где он, твой хваленый вкус? Кураж. И блажь: хватай, лови С другими вряд и наскаку, — Намного, видно, интересней? Ах да, когда в ладонь кладут, Сам Бог велел, — бери, хоть тресни (Дешев медяк, зато затак). Да если с головой в ладу, Пусть шапка, пусть, но не колпак И звон пустой на всю округу; Мне жаль тебя. Обида? Вздор. Скажу как есть. Скажу как другу (Да что с тобой в конце концов!), Что не люблю с недавних пор Ни куража, ни бубенцов. Кому, теперь нужны слова? Пришел — не сетуй у порога. О нет. Ей, право, чести много, Чтоб я пыталась ревновать. |
|
Она ждала, а он не приезжал. Одна, среди бессонниц и тревог. Ждала, в комок без формы память сжав. А он не приезжал, а он не мог. Ни писем, ни звонков. Но день за днем, Отсрочку одиночеству суля, Она все так же думала о нем. И тихим голос стал, и робким — взгляд. И мысли, и дела свились в кольцо, И лиц других, чужих, замкнулся круг, А в нем одно, одно его лицо, И все. И в пустоту летящих рук Уже не опустить, не удержать. О нет, терпенью не положен срок. Она ждала, а он не приезжал, А он не приезжал, а он не мог. Над городом его плыла зима, Кварталы засыпал такой же снег. А он метался, он сходил с ума, — Сжигал мосты. И звал ее во сне. |
|
Куда я? Зачем куда-то? Откуда страх? Туда, в западню заката, Ползком, устав, Как гусеница по стеблю На острый клюв, На гибель. Скажи «приемлю». Сказать «люблю»? Зайтись ли в беззвучном вое? Разборчив слух. Ты, как расторопный воин, К стенаньям глух. И оторопью по коже Надрывный смех. Как будто отнять ты можешь Меня у всех! Чтоб я наугад, с размаху, (Сама!) как вор, Десницей легла на плаху Под твой топор. Раскаянье — не расплата. И лют, и наг Мой жар. В западне заката Мечусь одна. |
|
Как этот воздух губы жжёт! Но я ни в чём не виновата. Как будто в городе чужом Среди горячего асфальта. И навзничь, в пыль, Как под плетьми, Как будто вычеркнута всеми. И нет спасенья меж людьми, А в небесах искать спасенья. Нет права грешнице земной. И я нетвёрдыми шагами, Глотая мрак, вслед за луной Крадусь, как зверь, Повыть с волками. |
|
За речкой, за лесом, На чёрном болоте, Где зорьки скликает Болотная птица, Где звери не рыщут, Где люди не ходят, Есть ключ потаённый — Хмельная водица. И нету туда Ни пути, ни дороги. По мху да корягам На чёрные кочки Меня привели Необутые ноги Всю в хвое да листьях, В холщовой сорочке. Болотной росою Смочила я руки, Умыла лицо своё Тиной горючей, Чтоб милую помнил ты В долгой разлуке, Чтоб пел бы, как песню, Что нет меня лучше. И боли не чуя, Из острой осоки, Багряным узором Украсив работу, Плела до рассвета Кокошник высокий, Чтоб к ласке моей Не терял ты охоту. А поутру ту, Что зарю зазывала, Убила я камнем Болотную птицу И после легко В камышах отыскала Мой ключ потаённый — Хмельную водицу. В нём с кровью смешала Струю золотую, Сама испила И тебя напоила: Отведай мою Ворожбу проклятую, — Люби меня так же, Как я полюбила. |